\"Китай\"

Экономическая новость дня: по итогам 2015 года китайская экономика продемонстрировала худшие показатели за последние четверть века: 6,9% роста вместо ожидавшихся 7,3%. Ушедший год вообще принес немало разочарований: Запад продлил санкционное давление на Россию, а на демонстрацию российской военной силы в Сирии отвечает усилением НАТО в Европе и расширением географии Альянса (сделано предложение о вхождении Черногории, снова звучат многообещающие реплики в сторону Грузии); наши туристы оказались отрезанными от излюбленного Египта, а еще совсем недавно братская Турция перешла в разряд непримиримых противников; баррель, рубль и вместе с ними самочувствие россиян, вопреки лучистому оптимизму министра Алексея Улюкаева, продолжают стремительное пике. Что самое обидное, подкачал «тыл», на который мы рассчитывали, разводясь с Европой, – ожидания бескорыстной, братской дружбы с Китаем. Фанфары, сопровождавшие «поворот на Восток», отгремели, а что осталось – так это разочарование и досада. Однако честный «разбор полетов», как всегда, приводит к выводу, что спрашивать следует прежде всего с себя.

Хуже не бывает

Еще одна недавняя новость: по итогам 2015 года торговый оборот между Россией и Китаем сократился без малого на 28%, едва перевалив за отметку 64 млрд долларов (результат 2014-го – рост почти на 7%, до более чем 95 млрд долларов, план на 2015-й – 100 миллиардов). Экспорт китайских товаров упал почти на 34,5%, составив около 33 млрд долларов, импорт российской продукции снизился на 19%, не дотянув до 31,5 миллиарда. Крупнейшими торговыми партнерами КНР – для сравнения – остаются Евросоюз, США (в районе 530 млрд долларов товарооборота в том и другом случае) и страны АСЕАН (445 миллиардов) – в совокупности это 40% внешней торговли КНР. Нетрудно посчитать, что на Российскую Федерацию, таким образом, приходится менее 2%.

 

Официально называемые причины столь непривлекательной ситуации – двукратное в течение года падение цен на энергоносители, девальвация рубля и юаня, упадок покупательной способности россиян и снижение темпов китайской экономики с многолетних 10,5%. Сказались: перенапряжение китайского народного хозяйства, перенасыщение внутреннего рынка, рост стоимости рабочей силы, структурные перекосы китайской экономики и потребность в передышке на ее перестройку, на перевод в высокотехнологичную плоскость. Замедление (возможно, спланированное), с одной стороны, «облегчило» юань, что дало китайским товарам дополнительные экспортные преимущества, с другой, как известно, вызвало панику на китайских (и всех мировых, включая российские) фондовых рынках; борясь с биржевым кризисом, продолжающимся уже полгода, китайские власти выложили сотни миллиардов долларов, и теперь им, дескать, не до российских мегапроектов типа газопроводов «Алтай» и «Сила Сибири». 

 

По результатам 2015 года можно, например, отметить продажу «Норникелем» китайским инвесторам доли в Быстринском золото-медном месторождении, успехи в привлечении российскими вузами китайских студентов (по количеству они уступают только казахстанским), взаимные договоренности и обоюдные намерения развивать московское метро и интернет.

 

Но о поставленной задаче увеличить товарооборот наших стран до 200 млрд долларов к 2020 году можно забыть, констатируют эксперты. «В 2015 году мы заключили с Китаем соглашения о совместных проектах, которые предполагали привлечение китайских инвестиций на 30 млрд долларов. Это очень хорошая цифра. Но в реальности, большинство этих проектов существуют на уровне протоколов о намерениях. В итоге, китайские инвестиции в РФ так и не поступили», – указывает в «Свободной прессе» директор Центра стратегических исследований Китая Российского университета дружбы народов, заведующий отделением востоковедения НИУ ВШЭ Алексей Маслов.

Пустая трата энергии

Если говорить о партнерстве конкретно в энергетической сфере, то оно проявилось в приобретении китайской стороной 9,9% проекта «Ямал СПГ» и «бонусе» в 730 млн евро кредита (этой сделке вокруг строительства завода по сжижению газа на базе Южно-Тамбейского месторождения в ЯНАО предшествовали изнурительные переговоры); кроме того, китайская Sinopec приобрела 10% «Сибура». Ожидается, что в течение трех лет китайцы купят еще столько же «Сибура», а в этом году – 19,5% «Роснефти».   

 

А вот основные проанонсированные нашими властями при \»повороте а Восток\» проекты — газопроводов \»Алтай\» и \»Сила Сибири\» — явно буксуют. Насчет «Алтая» на «Радио Свободы» просвещает эксперт Московского Центра Карнеги, китаевед Александр Габуев: «Никакого контракта по западному маршруту пока что нет. Дело в том, что газопровод «Алтай» должен привести 30 млрд кубометров газа на запад Китая, в Синьцзян-Уйгурский автономный район, где газ Китаю не нужен. Там, во-первых, один из основных быстрорастущих центров газодобычи Китая, во-вторых, это недоразвитая западная провинция, где особенно нет центров потребления. Поэтому газ должен будет пойти по новой нитке трубы «запад-восток» на 3 тыс. км туда, где газ потребляют, в район Шанхая и на восточное побережье. А это очень дорого. Для Китая здесь ориентиром будет цена туркменского газа, который он покупает довольно дешево, учитывая долги туркменского правительства и «Туркменгаза» перед китайскими компаниями». 

 

«Сила Сибири» на пике осуществления этого проекта, рассчитанного на 30 лет, по объемам поставок газа (почти 40 млрд кубометров) должна была заменить германский рынок. Но теперь, когда китайская экономика замедляется, цена энергоносителей стремительно падает, их предложение превышает спрос, причем туркменский газ дешевле российского, а еще есть поставщики сжиженного природного газа из Катара и Австралии, в добрых перспективах дорогостоящей, стоимостью 55 млрд долларов, «Силы Сибири» возникают существенные сомнения. Поэтому «Китай отказался финансировать российский трубопровод «Сила Сибири», который должен был стать главным сокровищем в российско-китайских отношениях, – напоминает в издании «The American Interest» политолог Лилия Шевцова. – Китайцы даже заявили, что русские должны оплатить строительство и обслуживание трубопровода на китайской территории. Какая наглость! Это несомненно была настоящая пощечина Москве: платить за свой собственный разворот на восток».

 

Более того, недавно «China Daily» сообщила, что Sinopec Group запустила в эксплуатацию крупнейшее в Китае месторождение сланцевого газа Фулин в провинции Сычуань мощностью 5 млрд кубометров в год, к следующему году добычу планируется удвоить, а общие запасы КНР составляют 26 трлн кубов, и разведка продолжается. Кроме того, в прошлом году Китай стал мировым лидером в развитии технологий возобновляемой энергии, потратив на эти цели рекордные 111 млрд долларов, почти на 20% больше, чем годом раньше. Злые языки «чешут», что, таким образом, «Сила Сибири» вообще утрачивает всякий смысл.  

 

В общем, «тают надежды относительно того, что Китай будет закупать столько российского газа, что можно будет отказаться даже от части европейского рынка – на практике Китай продолжает диктовать свои условия и при этом наращивает объемы импорта туркменского газа, не забывая разведывать собственные недра», – выводит журнал «Эксперт». Вероятно, о заморозке совместных энергетических проектов (кроме «Алтая») говорить не приходится, но их рентабельность для российской стороны «может сильно уменьшиться», – «радует» заместитель генерального директора Центра политической информации Алексей Панин. 

Обманутые ожидания

Такое же смятение – в области финансов. Из достижений: в мае Внешэкономбанк заключил с Государственным банком развития Китая рамочное соглашение о юаневых инвестициях в программы развития Дальнего Востока (финансирование, к слову, связанное, но это вообще в духе наших прагматичных восточных соседей). Объем (на момент сделки) – 8 млрд в долларовом исчислении, что сопоставимо с размерами привлеченных ВЭБом китайских ресурсов за десять предшествующих лет (около 11 миллиардов). Еще один успех Внешэкономбанка – договор с другим системообразующим китайским – Экспортно-импортным – банком о финансировании проекта добычи марганцевой руды в Кемеровской области. В свою очередь, Банк России сообщил о выпуске в текущем году облигаций федерального займа, номинированных в юанях, правда, при «нормальной экономической конъюнктуре».

 

Горечи – больше. Девальвация снижает привлекательность заимствований, ставит по вопрос ожидавшееся расширение взаимных экспортно-импортных расчетов в национальных валютах и планы перевода в юани части российских резервов. «Кремль замыслил спасти резервы от «плохого» доллара и «сомнительного» евро – в результате вложит их в неудержимо катящийся под горку юань», – сомневаются эксперты. – [Вдобавок] если китайцы резко ослабят свою валюту, то через границы хлынет экспорт из КНР, их товары, и без того имеющие славу весьма дешевых, станут еще дешевле. Это касается продукции текстильной промышленности, малого машиностроения, строительных материалов. Соответствующие производства внутри России и других стран-торговых партнеров КНР просто могут быть уничтожены, поскольку не выдержат конкуренции по ценам с продукцией “Made in China”».

 

Опасения в том, что в ближайшие 5-10 лет наши прилавки заполнят дешевые, но некачественные азиатские товары (а города – мигранты), выражает и большинство соотечественников – более 60%, по данным ВЦИОМ.  

 

А главное – преждевременными оказались чаяния российских банков и компаний широко шагнуть на азиатские рынки заимствований. Южная Корея, Сингапур и Гонконг находятся под влиянием западных, прежде всего американских и британских, финансовых институтов, и до снятия санкций «это маловероятно». Китайские друзья, несмотря на то, что не участвуют в санкциях, тоже не спешат раскрывать объятия. «Тот расчет, который раньше занимал полдня, сейчас занимает две-три недели, – свидетельствует руководитель финансовой фирмы HWA Грегори Глушко. – Китайские банки (включая крупнейшие государственные, – прим. ред.), китайские компании как государственные, так и частные, очень аккуратно пытаются работать с Россией, потому что они очень легко могут попасть под санкции. Они этого допустить никоим образом не хотят, и поэтому они предпочтут потерять какой-то российский бизнес, чем попасть под санкции от своих основных экономических партнеров, которыми являются Соединенные Штаты и Евросоюз».

 

Другая «ложка дегтя» – ограничения в поставках в КНР российского зерна. В прошлом году китайцы согласились открыть свои рынки (предполагается, что вскоре туда устремится и наша мясная продукция), благодаря чему объемы поставок могут вырасти с полутора сотен тысяч до полумиллиона тонн (для сравнения: по данным «Русской планеты», «наш недавний друг Турция импортирует из России 4 млн тонн зерна в год»), но «выкатили» условия: отбор регионов-производителей, контроль за процессом упаковки на местах (во избежание «усушки и утруски» по-русски) и, конечно, комфортная для покупателей цена. «На международном рынке Россия сейчас имеет репутацию рискованного партнера, поэтому нам приходится как минимум демпинговать, чтобы иностранцы не закупались у тех же США, Канады или Австралии.

 

Диктовать свои условия мы пока не можем, потому и соглашаемся на подобное тяжелое, но все же партнерство», – добавляет rusplt.ru. При этом Россия ежегодно собирает до 100 млн тонн зерновых, а Китай и того больше – 115 миллионов, то есть «для российского экспорта, как и для китайского импорта, оговоренные объемы поставок на самом деле капля в море».

Политика выжженной земли

В области сельского хозяйства недоверие проявляют друг к другу обе стороны. В России около 400 млн га сельскохозяйственных земель, иностранцы арендуют всего-навсего немногим более полумиллиона. В буквальном смысле слова непаханое поле для приезжих трудолюбивых китайских аграриев. Однако притча во языцех – их варварское отношение к российской земле. «При неправильном подходе в течение 7-10 лет они сожгут органику, сломают хребет почве и будут получать урожай за счёт того, что сжигают естественное плодородие, – предупреждает в «Аргументах и фактах» руководитель Центра экономических стратегий Института экономики РАН Иван Стариков. – Там останется 1,5-2% гумуса, а после дождей эта земля будет заплывать, как асфальт… Они на этом неплохо заработают, но потом России, если она хочет оставить эти территории за собой, придётся потратить чудовищные деньги для того, чтобы эту землю вылечить». 

 

(Зная о том, до какого экологического бедствия пекинцы довели собственный город, вздрагиваешь и от известий об их планах экспортировать к 2020 году до 2 млн тонн байкальской воды (при этом квота, выделенная им властями Бурятии, по сообщениям СМИ, в полтора раза больше, а вообще, добавили чиновники, «по заключению ученых, без ущерба экосистеме Байкала можно добывать до 400 млн тонн воды в год – это составляет 0,5% расходной части водного баланса озера»). И это тогда, как в прошлом году планету облетела грозная и горестная новость о рекордном за последние 60 лет измельчании Байкала и апокалиптических пожарах в прибайкальских лесах.

 

Глядя на китайские повадки, Минсельхоз ужесточает правила использования земель: аренда только при проведении торгов, не более чем на 15 лет (сейчас «потолок» – 49), без права субаренды, арендуемая территория – не больше 10% соответствующего муниципального образования, арендатору придется предъявить гарантии финансовой состоятельности и забыть о залоге арендуемой земли, подтверждать отсутствие долгов по налогам и сборам, три четверти рабочих мест предоставить местным жителям, терпеть административный контроль за целевым использованием угодий. 

 

«Но китайским инвесторам в России и без этого закона приходится несладко, – пишет «Коммерсант». – Об этом нам, например, рассказали в станице Старонижестеблиевская Краснодарского края. «Многих китайских фермеров из нашей станицы уже выжали, – говорит землеустроитель станицы Андрей Нимченко. – Они уехали, побросав свои теплицы, теплицы стоят пустые, никому не нужные».

 

Китайцев начали прессовать, не выдавая разрешения на работу для их сограждан. Местных китайские овощеводы нанимать никогда не хотели, завозили своих, хоть это и обходилось дороже. «Если бы вы посмотрели, как китайцы работают, вопросы, почему местных не нанимают, сразу бы отпали, – рассказывает Нимченко. – Работают от рассвета до заката, не пьют, один человек обслуживает сразу две теплицы. Нашим такая пахота и не снилась – у нас два человека одну теплицу с трудом обслуживают».

 

В 2009 году в станице трудилось 250 китайцев, которые обслуживали 315 га. А в этом году им дали квоту всего на 51 человека. “Некоторые фермеры сразу закрыли бизнес и уехали, – говорит Нимченко. – Остались самые стойкие. Пытаются нанимать рабочих из Средней Азии, но производительность у них не та. Сейчас теплиц в пять раз меньше, чем было, но, думаю, скоро будет еще меньше”».

Территория раздора

Проблема, видимо, не только в конкуренции. «Китайцы спят и видят, как бы оттяпать русскую землю» – устойчивый стереотип у нас. В Сети пугают китайскими картами с планами оккупации левобережья Амура, доставшегося России по Айгунскому договору 1858 года и в период до 1914 года. Надо сказать, что соседи по ту сторону реки сами подогревают страхи россиян. Еще не забылись слова Мао Цзэдуна о «не предъявленном счете в полтора миллиона квадратных километров». Да и сегодня «в Китае большинство историков считают Айгунский договор (наряду с Пекинским и Тяньцзиньским) неравноправным, поскольку сильная Россия принудила слабую сторону, Китай, к несправедливому для него пограничному разграничению», – утверждает старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС Института международных исследований МГИМО(У) МИД России Игорь Денисов.

 

Показательно, что в мае прошлого года району Айгунь, располагающемуся напротив Благовещенска, вернули историческое название – «с целью развития туристических возможностей и для того, чтобы навечно сохранить память о “горькой истории”». Поэтому и факт передачи Россией в прошлом году 4,7 кв. км около Уссурийска в Приморском крае китайские националисты восприняли не только с восторгом, но и с претензиями на Сахалин и Туву (ну а чем они хуже наших поборников «Русского мира»?).      

 

Соответственно, в июне в России с негодованием встретили весть о том, что власти Забайкалья передают на 49 лет в аренду китайцам пустующую Могойтуйскую промзону размером 115 тыс. га. Возмущенных не убедил ни размах сельскохозяйственных проектов, ни объем уже вложенных – до 2 млрд рублей – и предстоящих, в 24 миллиарда, инвестиций, ни обещания отдать половину рабочих мест забайкальцам, ни заверения наших чиновников в случае ненадлежащей эксплуатации площадей отнять их в течение двух лет. Припомнили, что корпорация-арендатор – «Huae Xinban» – до этого обещала открыть большой целлюлозно-бумажный комбинат, но «за десять лет построила лишь лесопилку, которая обрабатывает 100 тыс. кубометров древесины в год и назвала это первой очередью ЦБК». Что Могойтуйскую промзону китайцам пообещали по смешной цене – меньше 5 долларов за гектар. В конце концов, глава Забайкальского края Константин Ильковский был вынужден опровергнуть «порочащие сведения». 

 

Нехорошие подозрения охватили не только обывателей, но и интеллектуалов. Между тем вопрос границ окончательно и бесповоротно разрешен Россией и Китаем еще в 2004 году.

 

Что же до «ползучей аннексии», то «большая часть взвешенных экспертных оценок показывает, что в РФ ежедневно находятся примерно полмиллиона китайцев. Из них, по крайней мере, половина – в европейской части России, там, где есть рабочие места и более-менее большая экономика, по сравнению с Сибирью и Дальним Востоком, – разъясняет Александр Габуев. – Остаются 250 тыс. китайцев – на все Зауралье, включая и Сибирь, и Дальний Восток. На одном только Дальнем Востоке живут 6 млн 200 тыс. человек. Во-вторых, большая часть китайцев к нам приезжает на время. Они зарабатывают деньги и уезжают. И если вы посмотрите на показатели ВВП на душу населения, на депрессивном китайском Северо-Востоке они больше, чем в российском пограничье. С точки зрения миграционной теории – это нонсенс, когда люди из более богатых территорий мигрируют в более бедные.

 

Никакой масштабной миграции не происходит. Есть инвестиции, в том числе в сельское хозяйство, в места, куда, да, китайцы привозят свою рабочую силу. Но никто в тайге с автоматом Калашникова не растворяется, не засыпает под сосной, чтобы дождаться свистка из Пекина и захватить российскую территорию. Все исследования, как российские, так и международные, и китайские, показывают, что при возможности выбора китайцы из приграничья едут не в депрессивную Россию, а в цветущие китайские приморские провинции, в страны Юго-Восточной Азии или Австралию».

Вредные Советы

Российская «тоска по Родине» распространяется и на постсоветское пространство. Определенную ревность вызывает даже нарастающее сотрудничество Поднебесной с Украиной и Грузией: так, Китай стал крупнейшим импортером украинской кукурузы и вышел на пятое место по закупкам грузинского вина – после России, Казахстана, Украины и Польши, вообще же Пекин стал третьим крупнейшим торговым партнером Тбилиси после Турции и Азербайджана.

 

Что уж говорить о географически близкой к Китаю Центральной Азии. «Товарооборот между Китаем и пятью центральноазиатскими республиками бывшего СССР – Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном, Туркменией и Узбекистаном – вырос, по данным МВФ, с 1,8 млрд долларов в 2000 году до 50 миллиардов в 2013-м, затем немного сократился из-за падения цен на сырье (до 46 миллиардов, – прим. ред.). Тем не менее он еще несколько лет назад превысил товарооборот этих стран с Россией», — передают «Ведомости». «При этом в прошлом году Пекин одобрил выделение Астане инвестиционного пакета объемом 30 млрд долларов, Ташкент получил 15-миллиардную сделку, общий объем экономической помощи Киргизии составил 3 миллиарда, – дополняет РБК. – Объем же российских инвестиций в регион в 2013-2014 годах составил всего 15 млрд долларов, а объем товарооборота, по данным Росстата и Федеральной таможенной службы, – 30,5 миллиардов долларов в 2013-м и 27,8 миллиардов в 2014 году». «Китайские инвестиции в Казахстан, Узбекистан и Туркмению превышают российские в 10,7 раза – и в перспективе баланс будет меняться не в нашу пользу», – прогнозирует известный экономист Владислав Иноземцев. 

 

Продекларированные намерения в отношении Таджикистана – инвестировать в течение трех лет не менее 6 млрд долларов, что соответствует двум третям ВВП Таджикистана и более чем в 40 раз превышает годовой объем привлекаемых прямых иностранных инвестиций.

 

Речь идет о газопроводе, железных и автомобильных дорогах, тоннелях, нефтеперерабатывающих и цементных заводах. Так таджики вынужденно компенсируют сокращение потоков из ослабленной России, которые обеспечивали до 45% их ВВП. Такая же картина в Киргизии.    

 

Если сравнительно недавно основным приобретателем туркменского газа выступал «Газпром», то сейчас – Китай: по открытому в 2009 году газопроводу он забирает до 60% туркменского «голубого топлива», таким образом закрывая половину своих потребностей. И это не предел: строится очередная ветка, которая пройдет по территории Узбекистана, Таджикистана и Киргизии.   

 

Кровными экономическими узами связан с Китаем и Казахстан: до 25% казахстанской нефтедобычи – Китаю; на казахско-китайской границе, в качестве ворот из Китая в Европу, а также на Ближний Восток, на казахские (900 млн долларов) и китайские деньги (обещаны 600 миллионов в течение пяти лет) возводится транспортно-логистический центр «Хоргос» и промзона вокруг него. На данный момент 98% грузов из Китая в Европу переправляется морем, но путь занимает месяц и более, а дорога через Казахстан вдвое быстрее, поэтому в 2011-14 годах количество китайских контейнеров здесь увеличилось в 18 раз, а к концу 2015-го вроде как должно было увеличиться еще вдвое. Казахи обоснованно рассчитывают привлечь до 8% грузопотока, который к 2020 году вырастет практически вполовину, до 170 млн тонн. Плюс к этому – китайские инвестиции в строительство Большой алматинской кольцевой дороги, совместный проект оптимизации общественного транспорта Астаны, экспериментальный, с перспективным взглядом на другие страны, перенос из Китая в Казахстан, а также создание «с нуля» разнообразных производств – от сельскохозяйственного и стекольного до машиностроительного и электроэнергетического. И многое другое. «Посол Китая в Казахстане Чжан Ханьхуэй заявил, что при позитивном развитии событий по итогам 2015 года сумма подписанных контрактов превысит 50 млрд долларов. В целом же за последние два года сумма подписанных соглашений будет составлять примерно 70 миллиардов», – сообщает китаист Адиль Каукенов. 

 

Таким образом, Китай, возможно, не желая того, оспаривает главенствующее положение России в постсоветской Центральной Азии и вообще на постсоветском пространстве. Москва предлагает Пекину взаимодействовать не столько с каждым постсоветским государством в отдельности, сколько со структурами Евразийского экономического союза (ЕАЭС), куда входят Белоруссия, Казахстан, Армения, Киргизия и где в основном заправляет Россия. Китай официально заявляет об уважении интересов России на территории бывшего Советского Союза. А неофициально дает понять, что «в случае ЕАЭС политические амбиции [Российской Федерации] пока не поддержаны экономической базой», рекомендует в качестве переговорной площадки не пророссийский ЕАЭС, а Шанхайскую организацию сотрудничества, где превалирует сам, и видит в ШОС «материал» для создания огромной евразийской зоны свободной торговли. Даже начинает предоставлять центральноазиатским странам, конкретно Киргизии и Таджикистану, военную помощь – вопреки амбициям Кремля «оставаться лидером по устойчивому обеспечению безопасности» в этом регионе. 

 

Одним словом, по словам Владислава Иноземцева, «уже через 5-7 лет мы увидим на Востоке приблизительно такую же ситуацию, какая сейчас так раздражает нас на Западе. Так же как Европейский союз инкорпорирует в себя не только бывших союзников СССР, но уже и отдельные советские республики, ЭПШП станет конкурентом Евразийскому союзу, так как сотрудничество с Китаем будет открывать больше возможностей, чем с Россией». 

Дорога жизни

ЭПШП – это «Экономический пояс Шелкового пути», генеральная китайская инициатива последних лет по созданию грандиозной системы трансъевразийских транспортных, сухопутных и морских, коридоров вплоть до Атлантического океана, Евросоюза. Одиннадцать тысяч километров путей свяжут 18 стран и 3 млрд человек. 

 

По словам Александра Габуева, у этого глобального проекта многогранный замысел. Во-первых, дать новый мощный импульс остывающей китайской экономике. Во-вторых, разгрузить перегретые тихоокеанские порты и сопроводить перенос китайских предприятий с востока страны на запад, где рабочие руки дешевле, а рабочих мест не хватает. В-третьих, обеспечить безопасную перевалку грузов на фоне энергично возрастающей торговой и военной активности Америки в Тихоокеанском регионе (об этом мы подробно писали в декабрьском обзоре \»Китай-США: Малейший инцидент спровоцирует войну\», 23.12.2015). В-четвертых, продемонстрировать себя всему миру созидающей и надежной силой. Если в целом, ЭПШП – это новая зона свободной торговли как евразийская альтернатива морским Транстихоокеанскому и Трансатлантическому торговым партнерствам, выстраиваемым в настоящее время Соединенными Штатами (подробности см. также в нашем декабрьском обзоре). 

 

Понятное дело, что речь не только об экономическом, но и геополитическом соперничестве двух величайших на сегодняшний день держав планеты. Поэтому Пекин не скупится: 40 млрд долларов заложено в Фонд Шелкового пути, 100 миллиардов – в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, государственный Банк развития Китая «размахивает» триллионом, другие китайские банки вкладываются еще 60 миллиардами. «Комитет по развитию и реформам КНР сформировал перечень из приоритетных 1043 инфраструктурных проектов общей стоимостью 371 млрд долларов, которые китайцы хотели бы реализовывать на условиях ГЧП», – информирует «Эксперт». 

 

И вот, в прошлом году Казахстан, Азербайджан, Грузия и Турция договорились организовать пробную перевозку грузов из Китая через Каспий и Черное море в Европу, с тем чтобы в этом году выйти на объемы в несколько тысяч контейнеров. Позвали и Украину, которой доверят североевропейское и восточноевропейское направления. В конце июля-начале августа первый тестовый состав преодолел расстояние до Баку за шесть дней, в сентябре 21 контейнер – с торжественными речами, флагами и цветами – встречал Тбилиси. «Мы можем в беспрецедентно короткие сроки, за 8-10 дней, принять грузы в Грузии, затем за 3-5 дней – в разных странах Европы», – заявил тогда грузинский премьер Ираклий Гарибашвили. Два десятка контейнеров – сущая чепуха по сравнению с объемами, доставляемыми опять же из Казахстана по Транссибу и тем более (напомним: 98%) морем. Однако партнеры считают, что к 2020 году по транскаспийскому маршруту будет ежегодно проходить до 54 млн тонн грузов, 300-400 тыс. контейнеров. «Речь идет о формировании интегрированного экономического пространства от Атлантики до Тихого океана, в котором нет места России», – высказался политолог Кирилл Рогов.

 

Так думают далеко не все, и сведущие специалисты тоже. Тот же Александр Габуев поведал «Радио Свобода» о своих квалифицированных сомнениях: сухопутный маршрут через Россию короче, быстрее и надежнее каспийских и черноморских переправ, российская железнодорожная инфраструктура, при всех «но», гораздо лучше, а инвестиционные возможности обширнее, большое преимущество дает беспошлинная зона Таможенного союза: фактически вагон преодолевает только две границы – с Казахстаном на входе и Европой на выходе. Поэтому куда целесообразнее развивать именно российский вариант: из Синьцзян-Уйгурского автономного округа КНР, через Казахстан, Россию и Белоруссию, заключает исполнительный директор Российско-китайского экспертного центра Роман Буртовой.   

Рожа крива

Так-то оно так, однако российская сторона, оказывается, сама немало потрудилась, чтобы разочаровать китайцев. Вернее, не потрудилась. Сначала «пропустила мимо ушей» предложение Си Цзиньпина возродить «Шелковый путь» – и тогда вместо Москвы он выбрал площадкой для презентации этой глобальной инициативы Астану. Но и после астанинских заявлений в 2013 году Москва только спустя два года присоединилась к Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций, в числе последних. В свою очередь, сотрудничество России с Фондом Шелкового пути, признают эксперты, носит символический характер и ограничивается считанными и некрупными проектами, это, например, строительство дата-центров в Иркутской области. Можно сказать, стороны пока только «принюхиваются» друг к другу в режиме меморандумов и протоколов о намерениях. При этом российская выражает опасения, что, если «Шелковый путь» пойдет не через Дальний Восток, а из Казахстана на Челябинск или Оренбург, вся остальная часть Транссиба, а также БАМ останутся незадействованными.

 

Вместе с тем пока не делается ничего, чтобы усилить инфраструктурную привлекательность Дальнего Востока. Хотя наблюдатели называют конкретные задачи, которые нам нужно оперативно выполнять, – это и расширение железной дороги, и прокладка автомобильных дорог, и возведение мостов, и модернизация портов. Подумать только: с нашей стороны существуют лишь два железнодорожных перехода с Китаем – через Благовещенск и Забайкальск, а грузы по российским железным дорогам движутся в 5-7 раз медленнее, чем в Китае, который является мировым лидером в организации скоростного движения. На фоне столь запущенной картины предложения декана факультета мировой политики и экономики ВШЭ Сергея Караганова строить меридиональные транспортные коридоры вплоть до Ирана, Пакистана и Индии выглядят фантастикой, а ведь уважаемый политолог рассуждает об этом как о необходимом, а не желательном или сказочном.   

 

Дело буксует по нескольким причинам. Первая – знаменитая отечественная манера нагревать руки даже на том, что выгодно самим. Как о реальном факте сообщает «Русская планета» про конфуз со строительством моста через Керченский пролив: «На слуху было предложение китайцев построить мост за 2 млрд долларов: наивные соседи посчитали все как есть, без «усушки и утруски», и российская сторона предсказуемо отказалась. Теперь строим сами за 3,5 млрд долларов. Китайские инициативы блокируются теми же российскими чиновниками, которые провозгласили пресловутый разворот». Взять то же сельское хозяйство – в Канаде, Европе, Африке, Австралии на законопослушных китайских аграриев не нахвалятся, здесь же они пользуются коррупционными возможностями, результат – буквально выжженная земля.

 

Другая причина, вытекающая из первой, слишком высокие тарифы и в принципе отсутствие комфортных, цивилизованных условий для ведения бизнеса. «Китайцы не спешат вкладываться в российский реальный сектор, поскольку их беспокоит инвестиционный климат. Китайским инвесторам нужны госгарантии и отлаженная система страхования вложений», – объясняет «Свободной прессе» директор российско-китайского центра Финансового университета при Правительстве РФ Николай Котляров. 

 

Российская невнимательность, нечувствительность выражается и в серьезной деградации отечественной синологии. Государственного и корпоративного заказа на исследования практически нет, как следствие, по количеству китаеведов мы уступаем Европе в 120 раз, а Америке и вовсе в 300. Разорваны связи не только между поколениями наших ученых, но и между Академиями наук России и КНР. «У нас даже нет юристов по инвестиционному праву Китая – за 8 лет защищена одна кандидатская диссертация. Получается, мы даже не знаем, как устроен инвестиционный режим в Китае. О каком прорыве тогда может идти речь?», – вопрошает Николай Котляров (становится ясно, отчего объем накопленных российских инвестиций в КНР не превысил даже 900 млн долларов, это даже не 20-е место). «В России повторяется ситуация, сложившаяся в свое время в Китае, когда практически полностью прекратилось изучение СССР. Хотя премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай тогда предупреждал: “Советский Союз – это огромная страна, которая имеет с Китаем общую границу в несколько тысяч километров. СССР ни на минуту не приостанавливал пристальное изучение Китая, а мы не изучаем, не учимся у него. Мы не знаем, что он делает, о чем думает”», – описывают в своей статье забайкальские губернатор Константин Ильковский и его коллега, председатель регионального Заксобрания Наталья Жданова.

 

Еще одна причина недопонимания и пробуксовки – страхи нашего руководства: дескать, «Шелковый путь» и зона свободной торговли в рамках ШОС окончательно превратят Россию в транзитную страну, не производящую, а лишь проводящую и потребляющую чужие товары, теряющую в таможенных сборах и налоговых отчислениях. Как будто это самое руководство только тем и занимается, что развивает отечественную промышленность. Сильвана Малле, представляющая одновременно Бирмингемский и Веронский университеты, описывая в конце прошлого года «успехи» российских властей на Дальнем Востоке, смогла упомянуть лишь о налоговых послаблениях, принципе «одного окна» для предприятий и льготах при выделении гражданам небольших земельных наделов. Прямо скажем, не густо в сравнении с насущными задачами инфраструктурного и промышленного развития наших восточных рубежей. 

Запад нам дороже  

Получается, снижение на треть российско-китайского товарооборота – следствие не только глобального нефтяного кризиса и «подмерзания» экономики КНР. Ведь все то же самое не мешает китайцам вкладывать десятки миллиардов долларов в Африку и планировать удвоение инвестиций и объемов торговли с Европой (на Россию же из почти 900 млрд долларов китайских инвестиций за рубеж приходится менее 1%, и тенденции, как видим, отрицательные). Делаем вывод, что основной тормоз – «природное», естественное несовпадение наших менталитетов, геополитических и экономических потребностей. И даже задача сдерживания общего соперника – США – не может унять эти противоречия.

 

«С китайской стороны нет никакой воли противостоять Западу, – подчеркивает Александр Габуев. – Китай этой темы в отношениях с Россией максимально избегает. Он говорит о многополярном мире, о невозможности диктовать свою волю и так далее, о сотрудничестве, но при этом явно выраженный антизападный, антиамериканский акцент максимально глушится. Если посмотреть какие-то вещи, которые связаны с международным правом, например, признание Крыма российской территорией, то Китай Крым российской территорией не признает, это совершенно очевидно. Китай не принимает официальные делегации с участием крымских чиновников. Китай в этом плане довольно аккуратно и тщательно выверяет свою линию, потому что отношения с Западом для него в коммерческом плане и в стратегическом плане гораздо важнее… Практика показала, что при ужесточении санкций, когда санкции становятся более «умными», и американцы закрывают все лазейки, китайцы значительную часть санкций будут соблюдать».

 

А влиятельный американский журнал «Foreign Policy» передает слова высокопоставленного дипломата из Совета Безопасности ООН о том, что, хотя «Пекин и Москва по-прежнему выступают с единых позиций по самым разным вопросам – от Ирана до Северной Кореи, этот альянс ослабевает, поскольку приоритеты двух стран начинают расходиться по целому ряду направлений, начиная с Южного Судана и кончая Украиной и Сирией, где Пекин выступает за более активные дипломатические шаги по прекращению боевых действий между диктатором Башаром аль-Асадом и его врагами. «Не в китайских интересах то, что Россия сумела присоединить Крым и что она вместе с Ираном оказывает мощную военную поддержку Асаду, – сказал этот дипломат. – Что-то определенно происходит. Китай и Россия расходятся». По его словам, – продолжает «Foreign Policy», – Путин остро нуждается в друзьях, и поэтому стремится налаживать более тесные отношения с Китаем. Однако Китай держит дистанцию и ощущает неловкость из-за военных действий России на Украине и в Сирии».

 

И подталкивает Россию к замирению к Западом, Европой. Директор Института социального развития стран Европы и Азии при Исследовательском центре развития Госсовета КНР Ли Фэнлинь деликатно, но уверенно, по-китайски, настаивает: «Что касается утверждения о том, что евразийский вектор без Европы и Запада превращается в драйвер внешней политики России, то оно как раз грешит ситуативностью. Запад или Восток для России – это мнимый выбор, выбор без выбора. Россия не может отгородиться от Европы и Запада. Совсем неуместным кажется деление мира на западный и незападный, тем более их противопоставление. А где в таком случае место России? В каком мире?» 

Всего лишь как все

Итак, куда же мы плывем? Какими в дальнейшем будут российском-китайские отношения? И какую роль в них мы будем играть? «В перспективе Россия ещё больше закрепится в подчинённом статусе – и в Китае политики и эксперты молодого поколения откровенно об этом говорят», – утверждает Владислав Иноземцев. При этом Китай продолжит «мягко, но твердо» продвигать свои интересы и склонять Россию к положению второстепенного игрока на евразийской шахматной доске – опираясь на свою силу и нашу слабость, не особо считаясь с российскими проблемами и недостатками. 

 

В статье, опубликованной в «Forbes», бывший руководитель Росфиннадзора Сергей Павленко видит: даже если экономика Китая устоит, а то и оживет (впрочем, по мнению аналитиков, до 2020 года рассчитывать на ежегодный рост китайской экономики выше 6,5% не приходится), КНР, заинтересованная в наращивании экспорта собственной продукции, «не сможет стать для России ни расширяющимся рынком сырья, ни источником стратегически значимых инвестиций. А останется тем же, чем и сейчас: серьезным партнером, но отнюдь не локомотивом роста. При этом сохранится иллюзия, что Китай вот-вот начнет программу сотрудничества, которая и вытащит Россию из кризиса. То есть будет потеряно время». Если же в Китае разразится полномасштабный экономический кризис, а мы продолжим упрямо игнорировать Запад, «вполне возможен трагикомичный вариант с попыткой заместить «китайский локомотив» либо чем-то типа Индии или Бразилии (которым тоже грозят отрицательные темпы роста), либо «новыми локомотивчиками» типа Вьетнама и Индонезии. Но это – если потеря чувства реальности превзойдет возможные для ответственной элиты пределы».

 

Из чего делаем вывод: в ближайшее время мы или нормализуем отношения с Западом, Евросоюзом (и тогда, при условии динамичной перестройки собственного хозяйства – образования, науки, производства, делового климата и т.д., – возможно, станем весомой составляющей программы евразийской интеграции), или скатимся к мировой периферии. На каких условиях Запад готов сотрудничать с нами? Способна ли наша элита к ответственным преобразованиям? 

 

На вопросы Znak.com ответил заместитель директора Института Дальнего Востока РАН Андрей Островский

«Чтобы экономика рухнула? Это невероятно» 

— Андрей Владимирович, объем торговли России с Китаем сократился на треть, наша страна впервые за много лет выпала из десятки крупнейших торговых партнеров КНР. А еще год назад было столько надежд, что вот-вот – и потекут китайские инвестиции, и откроется газопровод «Сила Сибири»! 

— Что касается газового контракта, он начнет работать в лучшем случае через 4-5 лет: надо составить проектную документацию, застраховать проект, проложить трубу, это серьезная сделка, дело не одного года. Так что я не знаю, у кого были такие надежды. У нас другие проблемы – в нас самих, в нашей экономике и темпах ее роста: на сколько растет национальная экономика, настолько же можно ожидать прироста внешней торговли. А у нас что происходит? Цена на углеводороды упала, а углеводороды – это более 60% нашего экспорта. Физические объемы нашего экспорта, может, и увеличились, а в денежном выражении он упал. 

 

— Поставки российской нефти в Китай действительно выросли, мы вышли на первое место, обогнав Саудовскую Аравию. А вот объемы инвестиций с китайской стороны в нашу экономику, наоборот, сократились. Вот что прежде всего обращает на себя внимание.

— Да, объем инвестиционного сотрудничества у нас, можно сказать, почти никакой: миллиард долларов в год из Китая в Россию. И это из 120 млрд долларов, которые китайцы ежегодно инвестируют за рубеж. Одна сто двадцатая. Мы в Китай, в китайские предприятия вливаем еще меньше: лишь 29 млн долларов прямых инвестиций в 2014 году. У нас же все деньги идут на Запад, причем это не инвестиции, а банальный вывод капитала. 

— В чем, по вашему мнению, основная проблема? 

— Опять же в нас самих, в нашем инвестиционном климате. В России не гарантирована безопасность прямых зарубежных инвестиций, поэтому иностранцы приносят нам деньги, как правило, в виде кредитов, которые надо возвращать. 

— А как скажется на наших отношениях биржевой кризис в Китае?   

—  Китайская биржевая площадка не отражает реальную ситуацию в китайской экономике. Объем операций на фондовой бирже составляет всего 5% от объема кредитов, выдаваемых китайцами, китайская экономика развивается не столько за счет IPO, сколько за счет банковских кредитов. Но и кредиты относительно невелики: лишь треть от всех инвестиций. А основной их источник – собственные, накопленные средства предприятий. Экономика Китая не рухнет по одной простой причине – это колоссальные объемы вкладов населения и огромные средства предприятий на банковских счетах.  Чтобы экономика рухнула, надо эти деньги изъять со счетов. Это не просто маловероятно, а невероятно. 

Если вы хотите знать ситуацию в китайской экономике, смотрите не на биржу, а на экономические показатели Китая за год, полгода, за квартал. А китайская экономика растет так, как нам дай бог расти: на 7%. Для сравнения: у Америки плюс 2%, у нас по итогам 2015 года минус 4%. Посмотрите натуральные показатели китайского производства: 600 млн тонн зерна в год, 800 млн тонн стали. Приходится удивляться: куда они все это девают? Но поскольку население Китая составляет 1 млрд 370 млн человек, то подушевые показатели оказываются не такими уж большими. 

«Кто землю-бедолагу будет обрабатывать, если не китайцы?»

— Может, и хорошо, что наше экономическое сотрудничество затормозилось? Вы наверняка знаете: многие опасаются, что под экономическими предлогами китайцы захватят наши сельскохозяйственные земли, уже захватывают…   

— Во-первых, США, которые занимают первое место в мире по объемам привлеченных иностранных инвестиций, почему-то не боятся «попасть в кабалу», а наоборот, бьются за иностранные инвестиции, и китайские в том числе. 

Во-вторых, простите, но кто ее, землю, бедолагу, будет обрабатывать, если не китайцы? Сами мы ее не обрабатываем: и сам не ам, и вам не дам. Да и кто вам сказал, что Китай захватывает дальневосточные земли? Общая численность китайцев, проживающих на российской территории, 270 тыс. человек, при общей численности российского населения 142 млн человек, о чем мы говорим? Да, китайцы могут взять землю в подряд, в аренду на несколько лет, но это означает захвата территории. 

— Говорят о страшной неэкологичности китайского аграрного производства…

— Вопросы – к местной власти. Понимаете, китайцы очень законопослушный народ: что им скажешь, то они и исполняют. Если наша власть станет честной в «правилах игры», если она будет внимательно следить за соблюдением условий договоров, китайцы будут строго их соблюдать, включая экологические требования. А если им начиная с «растаможки» предлагают сунуть взятку, отчего бы не воспользоваться, если это проще, чем искать официальные бумаги, которые «потерялись» неизвестно где.   

Я понимаю, откуда идут такие разговоры. Если китайские товары хлынут на российское пространство, это приведет к снижению цен, и это благо для нашего потребителя. Но для российского производителя, а особенно для российского спекулянта, это будет, конечно, «полная труба». Дешевые китайские товары, в общем-то, сопоставимые, а кое в чем и выше по качеству, мгновенно вытеснят с рынка наши товары. Пока мы держимся либо за счет заградительных пошлин на импорт, либо за счет того, что на сегодняшний день он подорожал. Но такое положение не будет вечным. И это опять вопросы не к китайцам, а к сами себе, к своей экономике и своему производству.  

«Война между двумя ядерными державами – больная фантазия»

— Андрей Владимирович, основными торговыми партнерами Китая остаются США и Евросоюз… 

—  Совершенно верно. И еще страны Ассоциации государств Юго-Восточной Азии, АСЕАН, на них приходится почти 500 млрд долларов китайского товарооборота, в процентном выражении их доля выросла за последнее время с 7% до 13-15%, то есть вдвое. 

— Так вот, стоит ли тогда обольщаться разговорами о геополитическом сближении России и Китая? Стоит ли доверять Пекину? Насколько он чистосердечен?   

— Вопрос в другом: а кому, кроме Пекина, доверится, когда нам постоянно продлевают санкции? Когда наши экономические связи с Западом подорваны? Кому еще довериться? Бразилии, которая находится в депрессии? Кубе? Венесуэле? 

С нашей стороны должно быть больше доверия. И все, что подписываем, надо выполнять. Мы ведь, как правило, не выполняем. Возьмем пример сотрудничества северо-востока Китая и нашего Дальнего Востока: подписано порядка 250 соглашений, но практически ничего не исполнено.

— Несмотря на то, что Путин на Дальневосточном форуме заявил, что развитие Дальнего Востока как эпицентра деловой жизни – приоритетно? 

— Это все говорилось и десять лет назад, и двадцать, но до сих пор нет мостов через Амур и Уссури. Пропускная способность портов во Владивостоке и Находке на порядок ниже чем у порта в Даляне, например. Какой уж тут эпицентр, о чем вы говорите?

— Может, это связано с нашими страхами военной экспансии Китая? Построишь мост – а потом по нему пойдут китайские танки, поставят нас на колени. 

— Что значит экспансия Китая? Китай, как любая другая страна, заинтересована развивать торговлю: любой доволен, если удается куда-то пристроить свой товар. Начинать полномасштабную войну между двумя ядерными державами – это сумасшествие, больная фантазия. 

Почему они должны ставить нас на колени, почему именно нас? Если поставят, то уж всех сразу. Пекин по мере роста экономического потенциала стремится к большему влиянию в мире, это естественное желание. 

Но это не значит, что он поставит Россию на колени. Почему Америку не поставил, почему не поставил Евросоюз? Может, потому что лучше торговать, чем воевать? Тогда, еще раз подчеркиваю, надо спрашивать у себя, почему у нас падает торговля с Китаем, когда у США, Европы и стран АСЕАН она растет. 

Почему Китай не поставил на колени свою соседку Японию, с которой у него после Второй мировой войны очень тяжелые отношения? Об этом свидетельствует музей памяти, который создан в Пекине, у моста Марко Поло. Любой китаец или иностранец, который посетит этот музей, сразу проникнется ненавистью к японцам. Почему у нас не говорят об этом? Прежде всего не говорят потому, что это в интересах определенных кругов – вбить клин между Россией и Китаем, чтобы мы ушли обратно к Америке, вернулись в старое состояние. Есть такая точка зрения: мы западная страна, и Китай нам не нужен, не продать ли нам земли от Урала и жить на эти деньги хорошо, припеваючи? Хорошо будет, конечно, не всем, а «продавцам», понятное дело. 

«Орел на российском гербе смотрит в две стороны»

— Ставка исключительно на Запад – безусловно, односторонняя позиция. А какая верная? 

— Истина в том, что орел на российском гербе смотрит в две стороны. Россия и восточная держава, и западная. Наше основное преимущество – выход и к Тихому океану, и к западным морям. Но если мы закроем восточное направление, то окажемся у Черного, можно сказать, внутреннего моря, замыкающегося турецкими проливами. Конечно, есть еще Баренцево море, и Карское и так далее, но там навигация – несколько месяцев в году. 

— Пока скорее совсем противоположная картина: у нас размолвка с крупнейшим торговым партнером — Евросоюзом. Можно ли надеяться, что Китай, чьи интересы тоже сосредоточены в ЕС, выступит посредником в примирении России с Европой?   

— Безусловно, можно. Но это больше зависит от российской стороны, чем от Китая. Китай предлагает нам соответствующую интеграционную программу – «Экономический пояс Шелкового пути». Но какова наша реакция? Мы недостаточно модернизируем свою железную дорогу, по сравнению с китайской она недоразвита и в таком виде будет только помехой китайцам. В проект ЭПШП мы вошли только в мае 2015 года. В Азиатский банк инфраструктурных инвестиций мы вошли в числе самых последних, за два дня до истечения отведенного срока, можно сказать, «за минуту перед закрытием» (именно этот банк, «китайская альтернатива Всемирному Банку и Международному валютному фонду», как его называют, финансирует проект Экономического пояса Шелкового пути, – прим. ред.).

— СМИ комментировали это так: Москва боится, что посредством ЭПШП Пекин вытеснит ее с постсоветского пространства, из Центральной Азии, Казахстана, Каспия…  

— Раз мы все время чего-то боимся, тем и закончится, что транзит из Европы в Китай и обратно пройдет мимо нас. Сейчас товарооборот между КНР и ЕС составляет 530 млрд долларов в год, а когда «Экономический пояс Шелкового пути» сократит время доставки грузов втрое, торговля станет еще больше и действительно пойдет через Казахстан, Азербайджан и Турцию, а мы потеряем огромные доходы. Казахи уже догоняют нас по объему ВВП на душу населения, а если так пойдет, то и перегонят скоро. 

«Наша власть доверяет не науке, а “кудесникам”»

— Видимо дело в том, что со временем пропагандисты часто сами начинают верить в то, что распространяют? 

— Есть пропаганда, а есть наука. Как-то один биржевик говорит: «Я верю, что фондовая биржа – это неуправляемый рынок, как получится». Я отвечаю: «Понимаете, в чем дело, если вы считаете, что фондовый рынок управляет Китаем, то глубоко заблуждаетесь». Он опять: «Я верю, что китайская статистика – это вранье». «Вера, – говорю, – понятие для церкви, а не для науки и тем более не для биржевого деятеля. Если вы во что-то верите, вам

Добавить комментарий